- Вы арестовали Василия Мессмера? - перебил меня Димитрии.
- Дело в данном случае не в Мессмере, - уклонился я от ответа, - а в ювелире патриаршей ризницы. Мы допрашивали Кербеля.
- И что же?
- Его ответы еще более усугубили наши подозрения. Кербель не смог более или менее правдоподобно объяснить, что именно его связывает с Василием Мессмером. Если хотите, я вас могу познакомить с протоколом допроса.
- Не надо.
- Как изволите. Но повторяю: его ответы на допросе вызывают серьезные сомнения в его искренности.
- А то, что брат Василия Мессмера - монах Валаамского монастыря, у вас разве не вызывает сомнения в моей искренности? - спокойно спросил Димитрий.
Такого поворота я не ожидал. Вопрос архимандрита застал меня врасплох, и я не сразу нашелся.
- Можете не отвечать, - сказал Димитрий.
- Почему же? Охотно вам отвечу, - сказал я, затягивая время и перебирая в уме возможные в этой ситуации ответы.
- Не надо, - покачал головой Димитрий. - Лучше промолчать, чем солгать.
- Поэтому вы и предпочитаете умалчивать о вещах, которые могли бы облегчить нам розыск похищенного? - перешел я в наступление.
- Нет, Леонид, - так же тихо и спокойно сказал он, - если бы я знал похитителей, я бы их назвал. Вещи, хранившиеся в ризнице, - национальные сокровища России, вне зависимости от того, кому они формально принадлежат церкви или государству. А я не только служитель православной церкви, я русский. И вы русский. Если б я знал тех извергов, для которых корысть дороже их родины, я бы назвал вам их имена. Но я их не знаю. Зато я знаю другое...
- Что именно, Александр Викентьевич?
- Вы идете по ложному следу, Леонид. Ни Василий Мессмер, ни Федор Карлович не причастны к осквернению патриаршей ризницы.
- Мне хочется вам верить, Александр Викентьевич, - сказал я. - Но человеку, как известно, свойственно ошибаться. Вы, например, ошиблись в Глазукове. Почему же вы не можете ошибиться в Мессмере или Кербеле?
- Тут совсем другое, - сказал Димитрий, - совсем другое... Я, к сожалению, не вправе объяснить вам, что произошло в действительности, и разъяснить таким образом недоразумение. Но если мое слово что-либо для вас значит, поверьте: ни Василий Мессмер, ни Федор Карлович к ограблению не причастны. В этом они чисты и перед богом и перед вами.
- Всевышний в доказательствах не нуждается, Александр Викентьевич, сказал я грубей, чем мне бы хотелось, - он все знает и все видит. Что же касается меня... Я верю вам и вашему слову, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли...
Он мгновенье колебался, потом твердо сказал:
- Я вас понял. Вам нужны доказательства, и я позабочусь о том, чтобы вам их представили. Я обещаю, что у вас вскоре будут доказательства невинности Василия Мессмера и Федора Карловича.
- Я вам заранее благодарен, Александр Викентьевич. Если вам в этом потребуется моя помощь...
- Нет, не потребуется. Вам придется выполнить лишь одно условие.
- Какое же?
- Прекратить ремонт телефонных проводов в Кремле.
Я посмотрел на часы:
- Считайте, Александр Викентьевич, что ваше условие уже выполнено.
Допрос владельца ювелирного магазина
гр. А.Ф.Глазукова, произведенный
заместителем председателя Московского совета
народной милиции Л.Б.Косачевским
К О С А Ч Е В С К И Й. На сколько возрос оборот
вашего магазина в семнадцатом году?
Г Л А З У К О В. Какой там возрос! Еле концы с
концами свожу. Уж вы мне поверьте.
К О С А Ч Е В С К И Й. Верю. Но тогда другой
вопрос: ежели дела так плохи, то зачем вам
потребовался еще один приказчик, за которым вы якобы
отправились на биржу труда?
Г Л А З У К О В. Я хотел уволить одного из своих
приказчиков.
К О С А Ч Е В С К И Й. Кого из двух?
Г Л А З У К О В. Вишнякова.
К О С А Ч Е В С К И Й. Но он работает у вас
двенадцать лет, и все эти годы вы были им довольны.
Г Л А З У К О В. Какое там доволен! Жулик он,
бестия...
К О С А Ч Е В С К И Й. Ах вон как? Ну что ж,
спасибо, что раскрыли нам глаза. А то ведь мы ему
поверили, что вы первого февраля ни на какую биржу
труда не ездили, а провели целый день у себя в
магазине. Очень он убедительно рассказывал... А
второй приказчик тоже, конечно, бестия?
Г Л А З У К О В. Да нет... Филимонов честный
малый.
К О С А Ч Е В С К И Й. Странно. Дело в том, что
он говорит то же самое. Врет?
Г Л А З У К О В. Зачем "врет"? Запамятовал,
верно. Разве мудрено числа перепутать?
К О С А Ч Е В С К И Й. Да и мы так думали. Но он
говорит: точно. Первого февраля, оказывается, день
ангела его жены - вот какое дело. Хотел, говорит,
пораньше с работы уйти, да не смог: хозяин весь день
безотлучно в магазине сидел. То одно, говорит, ему
требовалось, то другое...
Г Л А З У К О В. Напутать всегда можно.
К О С А Ч Е В С К И Й. Совершенно справедливо. А
какое впечатление на вас произвел гражданин, который
предложил купить у него жемчуг?
Г Л А З У К О В. Да какое впечатление? Обычное.
Гражданин как гражданин. Одет чисто, вежлив...
К О С А Ч Е В С К И Й. Не кусался? Не лаял?
Г Л А З У К О В. Это зачем же? Не сумасшедший
ведь, при своем уме...
К О С А Ч Е В С К И Й. Странно.
Г Л А З У К О В. Что странно-то?
К О С А Ч Е В С К И Й. Приобретенный вами у
неизвестного жемчуг стоит самое малое 30 - 40 тысяч
рублей на золотые царские деньги, а уплатили вы за
него две с половиной тысячи рублей. Так продешевить
мог или сумасшедший, или вор, которому нужно было
поскорей избавиться от награбленного. Сумасшедший
отпадает. Следовательно, вор. И вы, предложив ему
меньше одной десятой цены, знали, что это вор.
Г Л А З У К О В. Помилуйте, гражданин
Косачевский! Да мало ли какие обстоятельства могут
быть у человека!
К О С А Ч Е В С К И Й. Обстоятельства, конечно,
могут быть разные. Но тем не менее вы не сделали
записи о своей покупке в книге. Почему?.. Вот то-то и
оно. Вы знали, что покупаете краденое. Мало того, вы
знали, что жемчуг похищен именно в патриаршей
ризнице.
Г Л А З У К О В. Побойтесь бога, гражданин
Косачевский!
К О С А Ч Е В С К И Й. Бога следует бояться вам,
для члена союза хоругвеносцев это особо тяжкий грех.
Г Л А З У К О В. Не знал я, что жемчуг из
ризницы.
К О С А Ч Е В С К И Й. Не могли не знать. Среди
жемчужин была вот эта черная, парагона с митры
Никона. А жемчуг на митре вам показывал Кербель.
Специалист по жемчугу не мог не узнать этой
уникальной парагоны. Ее узнал бы даже я. А покупка
заведомо краденого является, как вам известно,
преступлением, за которое полагается тюрьма. Вам это
известно?
Г Л А З У К О В. Известно...
К О С А Ч Е В С К И Й. Вот видите, к каким
прискорбным результатам мы с вами пришли.
Г Л А З У К О В. Что же делать?..
К О С А Ч Е В С К И Й. Я бы вам советовал
проявить искренность, Анатолий Федорович. Очень
похвальное качество, и мы, большевики, его ценим...
Г Л А З У К О В. Но я все сказал...
К О С А Ч Е В С К И Й. Охотно верю. Но пока
будете сидеть в камере, все-таки подумайте. Займитесь
воспоминаниями. А вдруг что-то упустили. Бывает же
такое?
Г Л А З У К О В. Бывает.
К О С А Ч Е В С К И Й. Вот видите! Я здесь
пробуду еще два часа. Если вам удастся припомнить
что-либо существенное, попросите дежурного проводить
вас ко мне. Буду счастлив продолжить беседу.
Г Л А З У К О В. А если я припомню что-либо, как
вы изволили выразиться, "существенное", меня
выпустят?
К О С А Ч Е В С К И Й. Я не коммерсант и
торговаться не привык. Но думаю, что это не
исключено. Видимо, все будет зависеть от того, что
именно вы припомните.
Продолжение допроса владельца
ювелирного магазина гр. А.Ф.Глазукова
заместителем председателя Московского совета
народной милиции Л.Б.Косачевским
К О С А Ч Е В С К И Й. Так что вы припомнили за
эти полтора часа?
Г Л А З У К О В. Да вот, относительно жемчужин.
Жемчужины эти я, верно, не на бирже покупал...
К О С А Ч Е В С К И Й. Ну это и так было ясно.
Г Л А З У К О В. Принес мне эти жемчужины
неизвестный гражданин перед обедом, только двенадцать
пробило. Я в задней комнате сидел, счета проверял.
Слышу - в дверь стучат. Я думал, Вишняков. Отпер.
Гляжу - незнакомый. "Чем могу служить?" - "Да, вот,
говорит, - имею до вас дело - жемчуг хочу предложить.
Нужда, - говорит, - так бы не продавал". Посмотрел я
эти жемчужины - ясное дело: из ризницы. Хотел тут же
в милицию телефонировать. Но при нем же не будешь!
Говорю: "Подождите в коридорчике, у меня тут
